Кипр

Путеводитель по Кипру: достопримечательности, маршруты, путешествия, экскурсии, фотографии, карты

Кипр глазами русских. Средние века и раннее новое время Печать
Хочу всё знать - С колокольни искусствоведа

Эпизод 1. Знакомство

Полуостров Карпасия

Как заметил современный турецкий писатель Орхан Памук в своей красивой и печальной книге «Стамбул – город воспоминаний», образы городов, да и целых стран в литературе и искусстве создаются чужаками. Тому, кто живет в Москве, Риме или Царьграде, нет нужды описывать и зарисовывать его жизнь на память себе, друзьям и потомкам, или в качестве отчета работодателю. Поскольку местный житель видит свой город и страну изнутри, полную картину ему создать труднее, чем приезжему, ведь то, что для всего мира – достопримечательность (собор Покрова на рву, София Константинопольская, древние базилики Рима), для старожила лишь часть пейзажа. Исключение, только подтверждающее правило, составляют хвалебные оды великим постройкам, которые в этот пейзаж только что вписались и которые являют собой нечто небывалое и выдающееся, например, экфрасисы Софии Константинопольской Прокопия Кесарийского и Павла Силенциария.

 

 

Итак, все описания городов, одежды, характера и обычаев их жителей, зданий и укреплений создавались пришельцами: купцами, дипломатами и шпионами (нередко все три этих роли совмещались в одном лице), паломниками или завоевателями. Когда историки хотят представить себе, скажем, облик Кремля и его зданий в ту или иную эпоху, мы обращаемся к запискам имперских дипломатов Сигизмунда Герберштейна и Августа Мейерберга, немца-опричника Генриха Штадена, архидиакона Павла Алеппского, военного инженера в составе шведского посольства Эрика Пальмквиста и так далее. В Средние века вы не найдете русского автора, который описывал бы красоты древней Москвы и Кремля, оценивал бы, например, мощь Ивана Великого с его гигантскими колоколами, потому что ему это было незачем. В эпоху Нового времени появились журналисты и краеведы, а не так давно, когда мир стал относительно безопасным для перемещений, к ним добавились многочисленные любознательные путешественники.

Каждый видит место, которое он посетил, немного по-своему. Каждый обращает внимание на разные вещи: кто-то настроен доброжелательно, кто-то не очень, считая представителей иной культуры варварами или еретиками, один фиксирует крепости и дороги, другого интересуют храмы.

Мостик в горах недалеко от Калопанайотис

Если я расскажу вам о своей поездке на Кипр, получится одна картинка, если вы мне – совершенно другая. Перу лорда Байрона принадлежит один образ Кипра, а у Лоуренса Даррелла, жившего какое-то время на Кипре и читавшего, разумеется, Байрона, получилось нечто совершенно иное.

Дерево Безделья.Беллапаис

Дипломат увидит место по-своему, свой Кипр будет у любителя пляжного отдыха,

Айя-Напа, пляж Нисси

совсем другим он запомнится паломнику,

Киккский монастырь

и совершенно третьим видит его, скажем, живущий и работающий в Лимасоле программист из Новосибирска.

Лимассол. ПроменадЛимассол. Променад

Наконец, один Кипр получится у англичан, и совсем другой у русских. Если все это сложить, получится сложная противоречивая, приближающаяся к объективной картина, с которой могут совершенно не согласиться местные жители.

Все это было вступлением к циклу статей, где я поведаю вам о том, каким остров Кипр видели наши соотечественники в Средние века и в XVIII веке, что они о нём знали, на что обращали внимание, как менялось со временем их представление об острове. О Кипре писали не только паломники и дипломаты, ему посвящали целые литературные произведения, кипрские иконы копировали и очень почитали, не говоря о святых, известных всей христианской ойкумене (ойкумена – от греч. οικουμένη – заселенная земля, обитаемый мир). Но обо всем по порядку. Серьезно настроенных читателей отсылаю к списку литературы в конце статьи.

 

 

О том, что где-то далеко на Востоке существует остров Кипр, на Руси, думаю, догадывались с момента ее крещения в 988 году, хотя бы потому что он упоминается в Деяниях апостолов: апостол Варнава был родом с Кипра, апостол Павел тоже здесь бывал (Деян 13:4–13, 15:37,39). Но этим дело не ограничивается. Остров Кипр как вполне реальное место часто фигурирует в рассказах паломников в Святую землю, потому что через него пролегал путь в Иерусалим. Остров упоминается также в летописях и посольских документах. Особенно много информации в XVII веке, для России это позднее Средневековье, именно тогда возникает цикл литературных произведений о Кипре. Соединив эти письменные свидетельства, можно понять, каким в русском Средневековье представляли себе Кипр и его жителей. Самое раннее описание острова русским путешественником датируется XII веком, в роли самого позднего средневекового свидетельства в нашем повествовании выступят записки Василия Григоровича-Барского, посетившего остров в 1726, 1727 и 1734-36 годах.

Ковчег с мощами апостола Филиппа. Рисунок Василия Барского

Их жанр, несмотря на давно наступивший век Просвещения, XVIII столетие, все равно средневековый: это описание благочестивого путешествия по святым местам, которое включает в себя все, что такое произведение должно включать: описание святынь и даже зарисовки, а также сведения общего характера о природе, местных жителях, дорогах и даже ценах на некоторые услуги, наподобие того, что сейчас пишут в путеводителях. Именно ему мы обязаны многими знаниями о несохранившихся храмах и монастырях, а также кое-какими представлениями об острове, актуальными до сих пор, в том числе в туристическом бизнесе. Его запискам будет посвящена отдельная статья.

Помимо письменных свидетельств, нас будут занимать некоторые сюжеты в искусстве, точнее, в иконописи. Это изображения святых, связанных с Кипром: Лазаря друга Божия, святителя Епифания Кипрского, апостола Варнавы и даже святого Маманта.

Другие сюжеты связаны с кипрскими святынями – это, во-первых, Богоматерь Киккская. Ее образы появляются в XVII веке, их появление связано с визитами кипрских иерархов в Россию. Существуют также разные иконы Богоматери, объединенные названием «Кипрская», они тоже появляются в XVII столетии, видимо, также в связи с визитами кипрских иерархов. Есть еще третий сюжет, он довольно спорный, пока я ни на чем не настаиваю, он касается возможного воспроизведения на русской земле монастыря Честного Креста. Теперь обратимся к самым древним свидетельствам знакомства древнерусской культуры с Кипром. Начнем с письменности.

ПИСЬМЕННЫЕ ИСТОЧНИКИ

Письменные источники о Кипре, изученные и опубликованные О.А. Белобровой, представляют собой паломнические записки, летописные рассказы и посольские документы, − как информация об острове, полученная со стороны, так и документы о приеме посланников с Кипра. Помимо них, существует ряд литературных произведений XVII века, непосредственно об острове: «Сказание о победе Кипрской», «О Кипрском острове и о подножии Креста Христова», а также куртуазная «Повесть о Мелюзине», хотя это уже XVIII век, барокко (по ней, кстати, ставила пьесу царевна Наталья Алексеевна, любимая сестра Петра I, многое сделавшая для развития в России театра), а также эпизод в стилизованной под дипломатическую переписку «Повести о двух посольствах», где кипрский правитель ловко одурачивает турецкого султана. Литература тем более показательна, что она полнее отражает отношение автора к предмету, и представление о нем, а не факты, которые можно почерпнуть, переписав любой другой содержащий их источник.

Паломнические описания. Хождение игумена Даниила, 1104–1106 

Страница рукописи Хождения игумена Даниила

Первое сохранившееся описание острова принадлежит черниговскому игумену Даниилу. Оговорюсь здесь, что под термином «древнерусское искусство и культура» я подразумеваю произведения и носителей культуры также современных Украины и Белоруссии, по той простой причине, что современные политические реалии и ныне существующее разделение на этносы является продуктом определенного времени и исторического периода. Культура тех времен, о которых идет речь, является нашим общим достоянием.

Даниил оказался на острове в начале XII века, сейчас считается, что его путешествие имело место в 1104–1106 годах, вскоре после завоевание острова Ричардом Львиное сердце, направлявшимся освобождать Иерусалим. Даниилу вообще удалось увидеть и описать очень многое: присутствие в Святой земле крестоносцев давало христианам возможность увидеть палестинские святыни. Даниил подружился с королем Балдуином и благодаря своему знакомству увидел несоизмеримо больше, чем большинство других паломников. Он жил в Святом городе целых 16 месяцев, ходил вместе с войском Балдуина в верховья Иордана, и пока король был занят своими делами, осмотрел святыни Галилеи. Он созерцал «своими грешными очами» с очень удобного места чудо схождения Огня на пасхальной службе, оставил на Гробе Господнем лампаду «От всей Русской земли». Даниил очень уважительно отзывается о Балдуине и вообще в его рассказе нет антикатолической риторики, с которой мы будем часто сталкиваться, хотя схизма на тот момент была давно сверившимся фактом.

Описание Кипра у Даниила лаконично и при этом насыщено конкретными фактами. Остров предстает в нем и как реальное место с конкретным государственным устройством, и как огромный реликварий, где хранятся святыни и творятся чудеса.

Не могу отказать себе в удовольствии привести текст Даниила целиком и параллельный перевод на современный русский язык, выполненный сотрудниками Пушкинского Дома. Самый древний список Хождения, переписанного набело, скорее всего, сразу по возвращении домой, датируется концом XV столетия. Причина в том, что сочинение Даниила заслуженно пользовалось бешеной популярностью, его многократно переписывали, а списки зачитывали до дыр. Древнейшая рукопись, 1495 года, находится в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге, ее шифр: РНБ. XVII. 88.1495. Л. 1–48. Чуть более поздняя копия, конца XV – начала XVI века, из собрания графа Румянцева, хранится в Российской государственной библиотеке (она же Ленинка) в Москве, шифр: РГБ. Рум. № 335. Вот, собственно, что написано в рукописи 1495 года об острове:

О КИПРЬСТѢМ ОСТРОВѢ

Кипръ есть островъ великъ зѣло, и множество в нем людий, и обиленъ есть всѣм добром. И суть в нем епископи 24, митрополия же едина. А святыхъ въ нем бещисла лежит: и ту лежит святый Епифание, и апостолъ Варнава, и святый Зинон, и святый Трифолие епископъ, и святый Филагриос епископ, егоже крестилъ апостолъ Павелъ.

О КИПРСКОМ ОСТРОВЕ

Кипр — очень большой остров, и множество на нем людей, и изобилует он всяческим добром. На нем двадцать четыре епископа, митрополия же одна. И святых на нем лежит без числа: там лежат святой Епифаний, и апостол Варнава, и святой Зинон, и святой епископ Трифолий, и святой Филагриос епископ, которого крестил апостол Павел.

О ГОРѢ, ИДѢЖЕ СВЯТАА ЕЛЕНА КРЕСТ ПОСТАВИЛА

И ту есть гора высока зѣло, и на той горѣ святаа Елена крестъ поставила кипарисенъ велик на прогнание бѣсомъ и всякому недугу на исцѣление и вложила въ крестъ честный гвоздь Христовъ. И бывають ту, на мѣстѣ том у креста того, знамения велика и чюдеса и донынѣ. Стоит же на въздусѣ крест-отъ, ничим же не придержится к земли, но тако Духомъ Святымъ носимъ есть на въздусѣ. И ту недостойный азъ поклонихся святыни той чюдной, и видѣхъ очима своима грѣшныма благодать Божию на мѣстѣ том, и походих островъ тъи весь добрѣ.

О ГОРЕ, ГДЕ СВЯТАЯ ЕЛЕНА ПОСТАВИЛА КРЕСТ

И есть там очень высокая гора, а на той горе святая Елена крест поставила кипарисный большой для прогнания бесов и исцеления всякого недуга и вложила в крест честной гвоздь Христов. И бывают там, на том месте, у креста того, знамения великие и чудеса и доныне. Стоит же тот крест на воздухе, ничем не будучи прикреплен к земле, но так, Духом Святым носим в воздухе. И тут я, недостойный, поклонился святыне той чудной, и видел глазами своими грешными благодать Божию на месте том, и исходил весь тот остров как следует.

О ФИНИЯНѢ

И ту ражаеться темиянъ, ладан: спадает с небесе, и тако взимают на древцих. Суть бо по горамъ тѣмъ древца многа и низка, с травою равна, и на том падаеть темианъ тъ добрый. И емлють его июля мѣсяца и августа; въ иныя же мѣсяци не спадывает, но токмо в та два ражаеться.

О ФИМИАМЕ

И там родится фимиам, ладан: он спадает с небес, и его собирают на деревцах. Много ведь в тех горах деревцев низких, с травой равных, на них и падет фимиам тот хороший. Собирают его в июле месяце и в августе; в другие же месяцы не выпадает; но только в те два родится.

 А Кипра до Яфа града верстъ 400, все по морю ити…

 А от Кипра до города Яффы верст четыреста, все по морю…

 

Памятная табличка

Лаконичное описание Даниила содержит ценные сведения и основано на его богатом опыте. Во-первых, он описывает остров в целом, констатируя, что Кипр – большой и богатый. На острове целых 24 епископа, объединенных под властью единой митрополии. Епископ, да простят мне такую аналогию, подобен губернатору, или генералу. Например, в Средние века обширные территории новгородских и псковских земель подчинялись одному архиерею – Новгородскому. Над архиереями главенствует митрополит. Кому подчиняется он, Даниил не говорит, но здесь стоит помнить, что Кипрская церковь с очень давних времен была самостоятельной, автокефальной. Русская церковь этого права добилась только в XV веке (в 1448, когда Царьград принял Флорентийскую унию, а нам это не понравилось), а до того митрополита Киевского на Русь назначала Константинопольская патриархия. Так что 24 епископа – это много и свидетельствует о процветающей интенсивной церковной жизни.

 

 

Даниил упоминает множество святынь, в назывном порядке перечисляя имена святых, коих там покоится «без числа». Некоторые имена нам (да и другим его читателям) ничего не говорят, а некоторые, в частности, святитель Епифаний Кипрский и апостол Варнава, не нуждаются в специальном представлении. Не известный широко русскому читателю епископ Филагриос оказывается не просто местным святым, а человеком, принявшим крещение от самого апостола Павла, что бесспорно, тут же повышало статус Филагриоса в глазах читателей.

После этой краткой характеристики Даниил приводит две главки, первая из них посвящена самой драгоценной и выдающейся реликвии, по мнению основательно исходившего остров паломника, − о Кресте царицы Елены.

История обретения Честного Креста. 1494. Роспись церкви Св. Креста Агиасмати, возле Платанистасы

Все русские паломники, посетившие остров вслед за Даниилом, скорее всего, знавшие о реликвии именно благодаря Даниилу, непременно посещают монастырь Честного Креста и рассказывают о ней (о том, что это за монастырь и где его искать сейчас, будет особый разговор).

МонастырьМонастырь

Кто-то мог просто переписать сведения Даниила, но другие, говоря о той же святыне, рассказывали про нее совсем иные вещи, отражая современную им ситуацию. В частности, согласно Даниилу, в этом кипарисовом кресте, как в реликварии, хранилась вложенная туда равноапостольной Еленой христианская реликвия первого порядка – Гвоздь от Распятия. После занятия острова крестоносцами существенная часть христианских реликвий, в частности, мощи св. Маманта, была увезена ими на Запад. Возможно, Гвоздь разделил их судьбу. Здесь не было такого ужаса, какой творился в Константинополе в 1204 году, когда крестоносцы растерзали его и разграбили, но все же кражи кипрских святынь, по-видимому, имели место, а в некоторых литературных произведениях XVII века даже были одним из сюжетов.

Известно, что один из Гвоздей в XIII веке находился в Сен-Дени, он упоминается в Житии французского короля Людовика IX Святого. В 1232 году, во время церемонии целования Святого Гвоздя, реликвия упала и потерялась, что потрясло юного короля до глубины души. Откуда он туда попал – мне не известно, можно утверждать лишь, что он был привезен с Востока. Два Гвоздя видел в 1204 году в Константинополе Робер де Клари, один из участников похода, они хранились в императорской дворцовой церкви Фаросской Богоматери среди прочих реликвий. Здесь были и два куска Креста Господня толщиной с человеческую ногу, и наконечник от копья, которым прободен был Господь наш в бок, два Гвоздя, которыми были прибиты Его руки и ноги, хрустальный сосуд с Кровью и благословенный Терновый Венец. Когда тот самый Людовик Святой в 1239-1242 годах выкупил почти все эти реликвии у очень нуждавшихся в средствах крестоносцев и построил для них часовню Сент-Шапель, чудо готической архитектуры и самое дорогое здание XIII века, Гвоздей среди них не было. Был Терновый венец, фрагменты Креста, наконечник Копья, много чего еще, но это уже другая история. Стоили эти сокровища еще дороже, чем вся Сент-Шапель.

Реликвий, в частности, Гвоздей, в ту пору было очень много. Спрос, как известно, рождает предложение, даже если речь идет о Гвоздях Распятия и голове Иоанна Предтечи, коих в результате крестовых походов в крещеном мире обреталось не меньше шести, а судя по числу Гвоздей и частиц Древа можно было подумать, Господь наш был распят на частоколе.

 

 

Я подозреваю, что Гвоздь, который застал на своем месте Даниил, уехал впоследствии с крестоносцами на Запад. Дело в том, что паломники XIV-XV столетий, когда они пишут о горе с Крестным монастырем, рассказывают совершенно иную легенду. По их мнению, которое они могли сформировать только на месте, на основе рассказов киприотов, на горе хранился крест, на котором был распят Благоразумный разбойник, а о Гвозде они не упоминают. О нем вспоминает только Трифон Коробейников, чей рассказ по структуре в точности воспроизводит Даниила, правда, у него говорится о Гвоздях во множественном числе. Эти сведения он мог позаимствовать у черниговского игумена. Таким образом, можно считать, что Даниил еще застал святыни острова во всей их полноте.

Наконец, обращаю ваше внимание на, казалось бы, фантастическую деталь: Крест висит в воздухе, ничем на земле не поддерживаемый. Мой приземленный ум и сведения письменных источников, в том числе оставленные крестоносцами описания Константинопольских святынь, говорят о том, что в Византии ковчеги с реликвиями подвешивались к потолку на цепях, и у сохранившихся ларцов даже есть кольца, за которые их могли подвешивать. Вероятно, этот кипарисовый крест-реликварий также был подвешен на цепях на воздусе и к земле действительно ничем не был прикреплен.

Вторая главка лаконичного, но очень насыщенного рассказа Даниила повествует о том, что на Кипре производят фимиам, то есть росный ладан.

Ладанное деревоЛаданное дерево

Ладанные деревья в принципе растут на Ближнем востоке, сейчас – в основном на Аравийском полуострове и вполне могут произрастать на Кипре. Даниил пишет, что ладан собирают с невысоких деревьев, которые растут в горах, и что он выпадает на эти деревца "с небесе" в июле и августе месяце. Собственно, в этом повествовании всего одна фантастическая деталь, видимо, позаимствованная им из красноречивых рассказов сопровождавших его в странствиях местных жителей, поскольку он, наверное, не видел процесс сбора. Все остальное похоже на правду.

Дело в том, что ладан – это ароматическая смола ладанного дерева, и оно действительно невысокое. На его коре в определенное время года делают надрезы и собирают застывающие капли смолы. Его до сих пор собирают именно так. Небесное происхождение ладана в рассказе Даниила может быть связано с тем, что капли напоминают росу, а о росе говорят, что она выпадает. Так или иначе, ладан – экзотический и совершенно особый продукт, необходимый для богослужения, от которого можно ожидать, что появляется он тоже сверхъестественным путем, отлично дополняя нарисованную игуменом картину острова-святыни. С производством на Кипре ладана нам еще предстоит встретиться позже, о нём вспомнит, что характерно, тот же Трифон Коробейников, но сформулировано это будет совершенно иначе.

ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО

Наш обзор не будет полным без кипрской темы в древнерусском искусстве, точнее церковных художествах, а они присутствуют здесь с самых ранних пор.

Как я уже упоминала, с самых ранних пор в русских храмах можно видеть кипрских святых.

Святитель Епифаний Кипрский. Мозаика в апсиде Софии Киевской. 1040-е годы

Например, святитель Епифаний Кипрский изображен с другими отцами Церкви в апсиде Софии Киевской, это мозаика XI века. Об их точной дате сейчас много спорят, кто-то хочет удревнить датировку, кто-то говорит, что правильно – 1040-е годы, но это частности, а для нас важно, что это главный храм Киевской Руси, самый древний из сохранившихся. Святитель представлен фронтально, в полный рост, в компании Григория Богослова, Климента Папы Римского, Св. Николая Мирликийского, Стефана Первомученика, Василия Великого, Григория Некесарийского, Григория Нисского, Иоанна Златоуста и архидиакона Лаврентия.

Лазаря четверодневного, друга Божия, а впоследствии первого епископа Кипра, можно видеть в нескольких домонгольских храмах XII века, например, в Николо-Дворищенском соборе в Новгороде (около 1120 года) и в церкви Спаса на Нередице недалеко от Новгорода, уже конца XII века, около 1199 года.

В гигантском Николо-Дворищенском соборе, княжеском храме, спорящем своими размерами с епископской Софией по ту сторону Волхова, Лазарь изображен в световой арке между центральной и южной апсидами.

Лазарь Друг Божий, епископ Китийский. Фреска в южной световой арке в алтаре Николо-Дворищенского собора. Около 1120

Гигантская фигура в белом на светло-голубом фоне как-будто соткана из света. Со временем краски изменили свой цвет, сделав изображение еще выразительнее. У Лазаря короткие седые волосы, на макушке выбрито гуменцо (или тонзура), знак священства. Лик и руки, а также нимб имеют кирпично-красный оттенок, как будто обожженные солнцем. Такого же цвета крышка усыпанного драгоценными камнями Евангелия в левой руке святителя, видимо, изначально золотая, кресты на омофоре стали ярко-розовыми. Отличительной чертой облика Лазаря является отсутствие усов и бороды. Почему – трудно сказать. Кстати, параллельно, в северной арке, изображен тоже безбородый святитель, Герман Константинопольский. У Германа бороды быть не могло, потому что он был скопцом, тогда как Лазарь – точно нет. Может быть, обнаженность его лика имеет отношение к тому, что Лазарь был мертв и его тело тронуло тление, а может быть его образ имел прототип в европейской романской живописи, что в Новгороде вполне возможно. Как известно, на Западе монахи выбривали на голове тонзуру и брили бороду и усы, принося в жертву Богу свою мужскую красоту.

Почему Лазарь здесь оказался? Историки считают, что и Лазарь, и Герман, входящие в святительский чин, изображены здесь потому, что являются покровителями видных церковных деятелей той поры, связанных с княжеским родом Всеволодовичей – Мономаховичей, а храм, напомню, княжеский. В частности, Лазарем звали настоятеля храма Бориса и Глеба в Вышгороде (недалеко от Киева). В 1088 году этот Лазарь фигурирует в качестве игумена Выдубицкого монастыря также под Киевом, род Всеволодовичей покровительствовал этому монастырю. Наконец, есть мнение, что именно этот Лазарь был отцом «Алексы сына попа Лазаря», главного писца Мстиславова Евангелия, роскошной рукописи, написанной в Новгороде между 1103 и 1117 годами по заказу, великого князя, как нетрудно догадаться, по имени Мстислав Владимирович, для основанной им церкви Благовещения на Городище близ Новгорода (рукопись хранится в Историческом музее в Москве, шифр: ГИМ, Син. 1203). Этот Алекса сын попа Лазаря мог быть также художником и участвовать в росписи Софийского и Николо-Дворищенского соборов в Новгороде. Не исключено, что именно он и написал образ Четверодневного Лазаря. Германом звали одного из новгородских архиепископов, занимавшего кафедру в 1077–1096 годах, изначально – монаха Киево-Печерского монастыря. К сожалению, от седой древности почти не сохранилось источников, а поэтому утверждать что-то трудно.

В церкви Спаса Нередицы, построенной в 1198 году печальной судьбы князем Ярославом Владимировичем и расписанной в 1199 году, Лазарь также был написан в апсиде, в составе святительского чина.

Лазарь Друг Божий, епископ Китийский. Фреска в апсиде церкви Спана Нередицы в Новгороде. 1199

Я говорю «был», потому что эти фрески были разрушены в войну прямым попаданием бомбы и сохранились в копиях, фотографиях и маленьких осколках. Здесь Лазарь тоже безбородый, с гуменцом на голове, с изможденным ликом и впалыми щеками, а перед остановившимся взором его огромных глаз  будто еще стоят видения загробного мира, в который он имел возможность заглянуть, когда умер первый раз и был похоронен в Иерусалиме. Эффект усиливает то, что на момент черно-белой фотографии, запечатлевшей фреску для потомков, зрачки, написанные, видимо, по сухой штукатурке, оказались утрачены, и остались лишь ярко светящиеся глазницы, озаряющие морщины на лике и короткие жесткие волосы Лазаря. Один из моих университетских профессоров сказал однажды, что настоящие произведения искусства даже стареют талантливо. Он имел в виду совсем другие картины, но по-моему, фрески Нередицы – это тоже тот самый случай.

В качестве причины включения Лазаря Китийского в программу росписи называют также покровительство этого святого заказчику и его близким. Лазарь, друг Божий и брат Марфы и Марии, впоследствии Жен-мироносиц, умер и был воскрешен. Ярослав готовил себе этот храм как усыпальницу, уповая, как и любой христианин, на воскресения из мертвых, себя и своих сыновей, которых он имел несчастье пережить. Кроме всего прочего, у князя могли быть личные причины особенно чтить Лазаря. Сестру жены Ярослава, чешскую княжну, звали Мария Шварновна, а соответственно, супругу Ярослава могли звать Марфой, потому что детям в княжеских семьях давали имена парных святых, девочек вполне могли назвать Марфа и Мария, мальчиков Петр и Павел, или Борис и Глеб. Подозреваю, что у интереса к образу Лазаря в таких разных храмах, разделенных почти 80 годами, могла быть и какая-то иная причина, помимо патрональной, но какая – не берусь сказать. Очевидно одно: из церковных росписей более позднего периода Лазарь исчезает. По-видимому, в XII веке он означал что-то еще, помимо покровительства заказчикам и их видным современникам.

Мы очень далеко ушли от нашего острова. Это означает, что Кипр для Руси в ту далекую эпоху был не только и может быть не столько реальным местом, сколько органичной частью Священной истории и географии, если хотите, общехристианской сакральной топографии.

В XIII веке христианский мир сильно изменился. Крестоносцы захватили множество земель на Ближнем Востоке и некоторое время успешно их удерживали. По ходу движения к Гробу Господню они в 1204 году разграбили и сожгли Константинополь, который, избалованный длительным благополучием, не ожидавший от братьев во Христе такого сюрприза, просто не смог им ничего противопоставить. На северо-востоке был основан Ливонский Орден для походов на Русские земли. Тот факт, что эти богатые процветающие города уже более сотни лет были христианскими, никого не смущало, тем более, что с точки зрения Святого Престола в Риме новгородцы, псковичи и все остальные жители русских княжеств были заблуждающимися еретиками, которым коварные греки установили нелицензионную версию христианства (греки как раз считали наоборот, признавая свою лицензию единственно верной, недаром она называется ορθοδοξία, то есть православие, правильная вера, в отличие от католической, что означает «всеобщая», и регулярно обновляли лицензию путем назначения из Константинополя киевского митрополита).

 

 

В принципе, дело было не в религии и не догматических нестыковках, которые для человека стороннего кажутся вообще малозначимыми деталями, из-за которых точно не стоит устраивать кровавые войны. Речь шла о столкновении цивилизаций: старой и молодой, сложной и простой. Стоит ли говорить, что старое и сложное, уставшее от собственных совершенств, неизбежно проигрывает более молодому, свежему и примитивному, которому еще чужды рефлексия и сомнения. Когда речь идет о гигантских цивилизационных взрывах, переселениях народов, которым тесно или неуютно на их родных землях, речь тоже идет вовсе не о религии, хотя объединяют их зачастую именно религиозные лозунги (арабское завоевание Востока, Крестоносцы, то, что творится сегодня).

Русская культура и государственность, хотя и получили прививку духовной жизни и культуры именно от византийцев, таких древних, культурных и потому уставших сами от себя, были достаточно молоды, чтобы продолжать игру после всех ударов, которыми ее щедро осыпал XIII век. Поэтому, несмотря на все неприятности она выжила, возродилась и продолжила жить, развиваться и познавать мир далеко вокруг себя, отстаивая в этом мире свои интересы, от Царьграда до Белого моря, от крайнего севера до Святой земли, путь в которую лежит через сказочный остров Кипр.

Продолжение следует…

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

1.    Архимандрит Августин (Никитин). Русская Православная церковь и Кипр // АЛЬФА И ОМЕГА. Альманах. № 59, 60; 2010, 2011. Это подборка с точки зрения междуцерковных связей, грамотно составленная и снабженная аппаратом. В сети висит по адресу: http://www.pravmir.ru/russkaya-pravoslavnaya-tserkov-i-kipr/#sdfootnote81anc
2.    Белоброва О.А. Кипрский цикл в древнерусской литературе / Отв. ред. В.П. Адрианова-Перетц. Л., 1972. Прекрасная монография, к тому же написанная хорошим литературным языком. Здесь же см. основную литературу и публикации источников
3.    История русского искусства. Том 1. Искусство Киевской Руси IX – первая четверть XII века / Отв. ред. А.И. Комеч. М., 2007
4.    История русского искусства. Том 2/1. Искусство 20-х – 60-х годов XII века / Отв. ред. Л.И. Лифшиц. М., 2012
5.    Литвина А.Ф., Успенский Ф.Б. Выбор имени у русских князей в IX – XVI веках. Династическая история сквозь призму антропонимики. М., 2006
6.    Людовик Святой и реликвии Сент-Шапель. Каталог выставки. М., 2017
7.    Хождение игумена Даниила // Библиотека литературы Древней Руси / РАН. ИРЛИ; Под ред. Д. С. Лихачева, Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева, Н. В. Понырко. – СПб.: Наука, 1997. – Т. 4: XII век. – 687 с. Электронный ресурс: http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4934
8.    Κύρρη Κ.Π. Διάγραμμα Ιστορίας των ρωσσοκυπριακών πολιτιστικών σχέσεων // Μόρφωσιν (Παγκύπριον Εκπαιδευτικόν Περιοδικόν). Έτος ΚΣΤ. Τόμος ΚΣΤ. Αριθμ. 303-304, Αύγουστος – Σεπτέβριος, 1970

Тем, кто хочет развлечься и примерно представить себе торговлю реликвиями после разграбления Константинополя, советую прочесть роман Умберто Эко «Баудолино», тем, кто хочет почитать источники, как это было, смотри Никиту Хониата и Робера де Клари, кому лень читать, предлагаю найти запись лекции М.А. Бойцова о реликвиях Сент-Шапель

…А образ Кипра глазами современных русских путешественников создается здесь и сейчас, и это в том числе сайт, на котором вы сейчас находитесь.

Юлия Бузыкина